КРАСНЫЕ ТАБЛЕТКИ         
  После поимки особо опасного преступника Карлика Монга, 
  уличить которого помог его собственный говорящий попугай, 
  комиссар Босси был в прекрасном расположении духа. 
— Что ни говорите, друзья мои, — обратился он к неразлучным Боргу и Глуму, 
— мы еще слишком мало знаем о способностях животных, 
— его взгляд с умилением следил за довольно безобразными рыбками, 
  тупо пучившими глаза на комиссара из-за толстых стекол аквариума.

  Сержант Глум осторожно промолчал, а интеллигентный Борг лишь одобрительно промычал что-то вроде: 
  «Да, в общем-то... так-то оно, конечно, так...» — и тоже замолк.
  Приняв молчание за одобрение, комиссар Босси приободрился.
— Вот, например, — начал он, — у моего старого друга, графа Эльборда, жил удивительный кот по имени Грэй. 
  Каждое утро одинокий граф и кот завтракали вдвоем за одним столом, 
  причем Грэю хозяин ставил особый стульчик и отдельную тарелку. 
  И кот не остался в долгу! Однажды, придя к завтраку в столовую, старый граф с ужасом увидел на своей тарелке дохлую мышь. 
  Оказалось, что благодарный Грэй ночью поймал двух мышей и одну из них положил на свою тарелку, а другую — хозяину. 
  Что вы на это скажете? — торжествующе обратился он к сыщикам.
— Это что! — тут же подскочил на стуле Глум. — Вот у меня был случай...
— Да-да, мы помним, — поспешно перебил его инспектор Борг, опасаясь, что сержант в очередной раз скажет что-нибудь невпопад. 
— Способности животных, — повернулся он к комиссару, — действительно плохо изучены. 
  Знаете ли вы, к примеру, что курица умеет считать?

— Курица?! Считать?!! — оскорбился Глум, у которого всегда были трудности с арифметикой. 
— Вы еще скажите, что она умеет играть на рояле.
— Нет, в самом деле, — усмехнулся Борг, — курица умеет считать. Правда, только до трех. 
  Зато это факт научно доказан. Причем самым элементарным образом. 
  Оказалось, что если у курицы, имеющей больше трех цыплят, незаметно украсть одного из них, то она ничего не заметит. 
  Если же у нее три цыпленка, то нехватку одного она сразу обнаружит. 
  То есть, она считает по принципу: один, два, три, много.

— Очень интересный факт, — одобрительно отозвался комиссар Босси, с удовольствием затягиваясь сигарой. 
— И это всего лишь курица! А что если взять собаку!
— А если взять собаку, — наконец-то вмешался в разговор Глум, страстно желающий хоть чем-нибудь поразить начальство, 
— то тут встречаются еще более удивительные вещи. 
  Я расскажу вам только один случай, причем взятый не из каких-то там сомнительных книжек, 
— сержант многозначительно посмотрел в сторону Борга, — а прямо из жизни. 
— Ну-ну, — заинтересовался комиссар и поудобнее погрузился в свое необъятное кресло, — мы вас внимательно слушаем.

— Так вот, — таинственно начал Глум, — у старого Дреда, деда моего троюродного кузена, 
  была очень умная собака редкой породы кольтерьер. 
  А у ее хозяина было очень слабое сердце, и, когда ему становилось совсем плохо, 
  он тащился на кухню и доставал с холодильника коробку с лекарствами. 
  Затем среди кучи разноцветных таблеток он выискивал таблетку валицерина и клал ее под язык.

— Да, я помню эти таблетки ярко-красного цвета, — всколыхнулся в глубине кресла Босси. 
— Но их недавно сняли с производства.
— Чего не знаю, того не знаю, — честно признался Глум, — и это случилось давно. 
  Каждый раз пес внимательно наблюдал за действиями хозяина из комнаты: ему было запрещено заходить на кухню 
— и, видимо, запомнил эти таблетки. Однажды, когда старика Дреда прихватило особенно сильно 
  и он не смог даже подняться с постели, пес нарушил запрет и ворвался на кухню. 
  Вскочив со стола на холодильник, он в два счета отыскал в коробке нужную таблетку и принес ее хозяину. 
  Тому было уже совсем плохо. Пес осторожно положил таблетку в руку Дреду, который едва успел запихнуть ее в рот. 
  Так собака спасла от смерти своего хозяина, дав ему нужное лекарство. 
  И с того дня он всегда держал для нее в холодильнике самую лучшую кость.

— Поразительный случай, — комиссар был явно заинтригован. 
— Наверное, гениальная собака уже умерла?

— То, что никогда не рождалось, — неожиданно ответил за сержанта инспектор Борг, — умереть не может.
  Уловив иронию в словах Борга, Глум воскликнул:
— Вечно вы никому не верите! Но я-то сам слышал эту историю от своего родича!
— Не сомневаюсь в этом, — мягко возразил инспектор, 
— я лишь не верю в искренность вашего троюродного кузена.

 Почему инспектор не поверил в историю, рассказанную сержантом Глумом?